Дмитрий ВОЛОШИН, Директор департамента исследований и образования Mail.Ru Group о трендах в обучении персонала.
Лекции уйдут в сеть, студенты больше не будут привязаны к вузам, а выпускники начнут указывать в резюме не бренды университетов, а фамилии профессоров, их обучавших. О новых образовательных форматах и о том, когда они приживутся в России, рассказал кандидат педагогических наук, автор монографии «Исследование и разработка концепций и методов непрерывного обучения», директор департамента исследований и образования Mail.Ru Group Дмитрий Волошин.
— Дмитрий, расскажите, какие тренды вы видите сегодня в образовании? Какие нас ждут откровения, скажем, в ближайшие 10 лет?
— Расскажу на примере IT-сферы, в которой я работаю. Это гибкая, пластичная отрасль, где инновации внедряются ежедневно. Все это способствует проникновению передовых форм обучения в процесс подготовки IT-специалистов. Один из таких передовых форматов — это blended learning, или «перевернутое обучение». Сейчас в Сети огромное количество образовательного контента, студенты могут в любой момент обратиться к лучшим хранилищам знаний, послушать самых крутых преподавателей. Это означает, что потребность в лекциях отпадает, и роль преподавателя меняется. Он перестает быть «говорящей головой», начитывающей лекции, и становится скорее ментором, который ведет студенческие команды или конкретных студентов, помогая им реализовывать проекты в рамках семинарских занятий. Иными словами, студенты изучают лекционный материал самостоятельно, а в аудитории акцент смещается в сторону выполнения практических работ, что существенно влияет на навыки, необходимые преподавателю. Он должен быть готов отвечать на вопросы, находиться на передовой практического опыта.
— Перевернутое обучение — уже реальность?
— Мы активно применяем этот подход в наших образовательных проектах: Технопарке на базе МГТУ имени Баумана, Техносфере на базе ВМК МГУ и Технотреке в МФТИ.
— А вне IT такое возможно?
— На мой взгляд, все, что связано с ориентацией на практику, должно уходить от традиционных схем обучения. Например, очень выиграют от применения подхода blended learning медицина, рабочие специальности. При этом теоретическая часть будет транслироваться студентам с использованием технологий дистанционного обучения, а практическая часть будет отрабатываться в рамках интерактивного взаимодействия с преподавателем в аудитории. Такая модель дает возможность лучше усвоить материал и подготовить специалистов к работе в реальных «боевых» условиях.
— И позволит сократить срок обучения?
— Вряд ли это как-то скажется на сроке обучения, а вот качество резко повысится. Пропорции аудиторной работы существенно изменятся. Если раньше лекции составляли до 80% времени обучения, сейчас все идет к тому, чтобы было наоборот: 80% — практика, 20% — лекции. Есть, конечно, дистанционное образование в чистом виде, когда все обучение происходит заочно. Эта форма обучения имеет право на существование, но у нее есть свои недостатки.
Возвращаясь к теме инноваций в образовании, отмечу еще один тренд, связанный с осознанием вреда оценивания и оценок как таковых. Речь идет о рефлексии ошибки: вы поняли, почему ошиблись, и больше не ошибаетесь. А когда вас оценивают и, что хуже, отчисляют «за неуспеваемость», это убивает само желание развиваться, работать с тем, что не получается. Такой подход кое-где уже внедряется на уровне средней школы.
— То есть безоценочная школа — будущее образования?
— Ближайшее будущее высшего образования — это все же сетевое обучение, когда студенты мигрируют между вузами и, в том числе, получают междисциплинарные навыки. Мир меняется крайне быстро, и вузы в большинстве своем за ним не успевают. Единственная возможность получать знания, которые будут востребованы, — комбинировать программы разных вузов. Например, сегодня вы прослушали модуль на биофаке МГУ, а завтра идете в Лингвистический университет. В итоге вы — обладатель уникальной профессии: биолог-лингвист.
— Но если вузов несколько, кто выдаст диплом? И что это будет за специальность?
— Пока все это только зарождается, и что-то конкретное сказать сейчас сложно. Но очевидно, что бренд вуза начинает размываться. Например, раньше абитуриенты шли, скажем, в ННГУ, потому что на тот момент это был самый значимый бренд в городе Нижний Новгород. Сейчас начинают идти на людей. Мы знаем, что профессор Петров — самый крутой специалист в области машинного зрения. И идем учиться уже не в ННГУ, а к профессору Петрову, который работает там. Когда в резюме начнут указывать не вуз, а фамилию преподавателя (и это уже постепенно начинает происходить), возникнет предпосылка для сетевого обучения, поскольку диплом, в сущности, будет состоять из фамилий преподавателей, которые вас обучали.
— Насколько мы к этому близки?
— Говоря о ближайшей перспективе, я имел в виду горизонт 10 лет. В Европе сегодня такой подход гораздо более распространен, чем в России.
— А там как решается вопрос с дипломами?
— Их выдает вуз, в который поступал студент. Он же, в рамках различных программ взаимодействия с другими вузами, в том числе, зарубежными, дает возможность самостоятельно моделировать свою индивидуальную траекторию образования.
— В экспертной среде сегодня много говорят о микродипломировании. Каковы перспективы такого формата?
— Есть такая концепция — «обучение в течение всей жизни». Сроки обучения в рамках системы высшего образования объективно сокращаются. Фактически это означает, что будут все более и более востребованы курсы длительностью в месяц, семестр. Но мне сложно пока прогнозировать, в какой момент времени это может стать более популярно, чем высшее образование (и станет ли). В некоторых сферах, например IT, где самообразование играет ведущую роль, микродипломирование будет развиваться. Фундаментальные науки этот тренд, конечно, вряд ли затронет, но в целом он отвечает курсу на ускорение нашей жизни.
— То есть в будущем, чтобы овладеть новой профессией, не обязательно будет идти на второе высшее, достаточно будет пройти курсы?
— Сейчас большинство студентов демонстрируют высокую инфантильность. Они не готовы принимать осознанных, взвешенных решений по поводу своего будущего. Это и представляет собой основной барьер в развитии подобных форм. Чтобы человек получал уникальную специальность, менял свою жизнь, он должен хотеть этого. Знакомые мне ребята из других стран в этом смысле более осознаны. Начиная с 12 лет, они уже понимают, какую профессию хотят освоить, выбирают вуз. Они уже думают в категориях инвестирования, например, «если я потрачу $100 тыс. на такой-то вуз, уже через четыре года я буду получать столько-то».
— Тогда развитие таких форматов, как микродипломирование, — это как раз шанс для инфантильных? Ведь это способ взять, наконец, свою жизнь в свои руки, и развернуть ее в нужное русло, а не продолжать заниматься тем, что ты, в сущности, не выбирал.
— Думаю, вы правы, и благодаря таким возможностям понятия «студенты» и «молодые специалисты» перестают быть функцией возраста и позволяют делать и менять свой выбор на протяжении всей жизни.
|
Будущее за «перевернутым обучением». |