Почему Норвегия процветает на нефти, а РФ - нет.

[Adm]

Почему Россия не Норвегия? Как можно процветать с «ресурсным проклятием».

Министр финансов РФ Антон Силуанов призвал «превратить Россию во вторую Норвегию» и пояснил: пора откладывать нефтяные доходы, формируя из них резервные фонды, а не тратить их на текущие нужды.

Причиной восхищения министра Норвегией стали сообщения о том, что стабилизационный фонд этого североевропейского королевства достиг 1 трлн долл. Можно ли нам догнать Норвегию, как это сделать и будет ли эта гонка благом для России? На эти и другие вопросы ответили эксперты «АиФ».

Кубышки и дно

Сходство России и Норвегии начинается и заканчивается наличием нефти в недрах обеих стран. По отзывам экспертов, своим обращением с нефтяными доходами Норвегия отличается не только от России, но и от других нефтяных держав. «В отличие от Саудовской Аравии Норвегия не проедает эти деньги и сумела накопить в своём фонде будущих поколений 1 трлн долл., — объясняет гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.

Это 55−60 трлн руб. Бюджет России — 15 трлн руб. Если бы у нас было столько денег, сколько у Норвегии, то граждане России могли бы 3 года не платить налоги.

Константин Симонов, Гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности

В России тоже есть своя «нефтяная кубышка» в 66,26 млрд долл. — Стабилизационный фонд, разделённый в 2008 г. на Фонд национального благосостояния и Резервный фонд (последний официально прекратил своё существование 1 февраля 2018 г.). И наш, и норвежский фонды создавались на случай падения доходов бюджета. Но Норвегия с самого начала заявила, что это накопления для будущих поколений, которым предстоит жить тогда, когда запасы углеводородов иссякнут. Другое название фонда — Государственный пенсионный фонд Норвегии.

У нас такую задачу имеет только Фонд нацблагосостояния.

«Накопления наших суверенных фондов, уже исчерпанного Резервного и ФНБ, — это не накопления, — считает экономист Алексей Михайлов. — Накопления — это когда собранные средства во что-то инвестируются».

У нас же всё просто собирают в Центральный банк. На этом всё и кончается. ЦБ хотя бы вкладывает средства в золотовалютные резервы, а Минфин просто кладёт деньги в Банк России, конвертируя их только в доллары, и всё. Это уничтожение нашего ВВП.

Алексей Михайлов, Экономист

Норвегия свои нефтяные деньги пускает на строительство новых университетов, вкладывает их в развитие туристической инфраструктуры, медицину, в производство оборудования для добычи нефти, а также во многие другие высокотехнологичные отрасли, в том числе в производство вооружения (главным образом морских и береговых ракетных комплексов и даже стрелкового оружия).

Вроде бы в России средства ФНБ также вкладывались в «мегапроекты». Однако в Норвегии из «кубышки» можно брать не более 3%, и то из тех денег, которые возвращаются в фонд как прибыль от его инвестиций.

В России средства фондов шли на латание бюджетных дыр и финансирование важных для правительства проектов.

«Наш ФНБ планово должен закончиться в 2020 г., — предсказывает старший эксперт Института экономической политики им. Е. Гайдара Сергей Жаворонков. — При этом ФНБ РФ — главным образом омерщвлённые вложения в облигации, в том числе госдолга США».

Неликвидные активы в ФНБ составляют 35%, а вот целевые траты на пенсии, ради которых создавался ФНБ, минимальные.

Нефть-матушка

Другая разница между нашими странами — отношение к «отрасли-кормилице», считают нефтегазовые эксперты. «Надо перестать хаять свой нефтегазовый комплекс, — убеждён Симонов. — Вот в Норвегии никто не говорит, что, мол, “надо соскочить с нефтяной иглы”. Нужно не заниматься диверсификацией ради диверсификации, а думать о том, как нефтегазу прирастать другими секторами: машиностроением, производством труб, полимеров…».

Нефть королевства добывается на шельфе в тяжелейших условиях — более суровых, чем в России в целом. Поэтому себестоимость её добычи выше примерно в 1,5 раза. В России добывают нефти в 5 раз больше, но и население у нас — 147 млн против норвежских 5 с небольшим миллионов. Так что в пересчёте на человека в Норвегии нефти приходится больше в 4,5 раза.

В общем, многовато нас для такого объёма добычи нефти. Не хватает на всех сограждан нефтяного пирога для действительно качественной жизни.

В то же время нефти на человека у нас больше, чем в США и Китае, которые в экономическом плане гораздо мощнее нас.

«Нужно сосредоточиться на том, в чём мы сильны, и признать, что нефтегазовый комплекс — никакая не архаика, — резюмирует Симонов. — Это передовые технологии дистанционного управления, наклонного бурения, шельфовой добычи, “интернет вещей”. Пример Норвегии показывает, что при грамотном подходе ТЭК обязательно станет локомотивом экономики».

Наш северный сосед умудряется почти не чувствовать ударов падающих цен на нефть по экономике.

«При последнем падении нефтяных цен норвежская крона тоже несколько понизилась, но обвала не было, — вспоминает директор Института стратегического анализа Игорь Николаев. — Не было и падения производства. В 2014—2016 гг. норвежская экономика росла на 1−2%. Мы же ушли в минус, и рубль обвалился. Напомню, что у нас тогда проводилась консервативная финансовая политика, накопительская, но от кризиса она всё равно не уберегла. Норвегию спасли гражданские институты — антимонопольная политика, защита прав собственности… Именно они удержали экономику на плаву».

«Нам нужно идти норвежским путём в том смысле, что приоритетом расходов у нас должны быть социальная сфера, образование и здравоохранение, — говорит Жаворонков. — Сейчас Россия тратит на всё это 40%, учитывая пенсионные расходы. Норвегия — больше половины госбюджета. При этом военный бюджет Норвегии — 6 млрд долл., военный бюджет России — 60 млрд. Душевой ВВП Норвегии — 70 тыс. долл. на человека, душевой ВВП России — 9 тыс. долл.».

Хоть там и монархия, это социалистическая страна. В Норвегии образование и здравоохранение бесплатные и на высочайшем уровне.

Сергей Календжян, Декан ВШКУ РАНХиГС

«У них есть самые передовые технологии, которые позволяют стране эффективно заниматься добычей нефти. Мужчины живут там 80 лет, женщины — 84 года», — перечисляет плюсы декан ВШКУ РАНХиГС Сергей Календжян. Но и налоги у них впечатляющие — ведь нефтяной ренты на всё не хватит. Базовая ставка налога — 23% годовых (против наших 13%) плюс прогрессивная налоговая шкала (до +15%), всего получается 40%.

«Самым важным отличием Норвегии от России является уровень управленцев, — считает политолог Дмитрий Журавлёв. — То, что министр финансов у нас сравнивает абсолютно несравнимые страны, многое говорит об уровне его интеллекта и образования».

Почему Россия не Норвегия? Как можно процветать с «ресурсным проклятием». Это интересно? Поделитесь с друзьями! —→

[Adm]

Норвегия скопила триллион долларов. Как потратят эти деньги?

Пока миллионы людей на планете голодают и не имеют крыши над головой, у стран первого мира свои проблемы. Норвежский глобальный пенсионный фонд (GPFG), стоимость активов которого на сегодняшний день составляет примерно триллион долларов, столкнулся с проблемой: он не знает, куда инвестировать деньги. Норвегия хочет не только сохранить нажитые средства, но и максимально их приумножить, однако использовать прежнюю рискованную стратегию в условиях отчетливо назревающего финансового кризиса норвежцам боязно — приходится искать другие варианты. Жаркие споры о судьбе самой большой в мире копилки — в материале «Ленты.ру».

Отложили на черный день

GPFG появился в 1998 году как стабилизационный резерв для будущих поколений. Уже 20 лет власти Норвегии отчисляют туда доходы от нефтедобычи. «Нефть однажды закончится, но доходы фонда продолжат приносить пользу населению Норвегии», — говорится на официальном сайте. На сегодняшний день GPFG является крупнейшим в мире суверенным фондом. Население Норвегии составляет 5,26 миллиона человек, то есть на одного норвежца приходится почти 200 тысяч долларов. Работа фонда строится на принципе прозрачности, и любой гражданин может отслеживать онлайн всю статистику и динамику в режиме реального времени.

Создать такую подушку безопасности стране удалось за счет грамотной экономической политики, инвестирования и диверсификации. В фонд идут вообще все нефтяные деньги, при этом на расходы бюджета может быть потрачено не более трех процентов совокупного размера фонда. При таком подходе расходуется главным образом лишь инвестиционный доход, но не тело фонда. Правительство страны вкладывает деньги в иностранные компании, развивающийся бизнес, облигации и недвижимость. Если разделить инвестиции фонда на число всех публичных (торгующихся на бирже) компаний планеты, то получится, что ему принадлежит 1,4 процента каждой из них.

Сегодня инвестиционная стратегия GPFG выглядит следующим образом: на акции приходится 67,6 процента вложений, на облигации — 29,7 процента, на недвижимость — 2,7 процента. Наибольшую долю фонда составляют акции Apple, Amazon, Microsoft, Alphabet (материнская компания Google), а также долговые ценные бумаги США, Японии и Германии. Помимо прочего, в январе 2018 года было объявлено о намерениях фонда вкладываться в непубличные компании. По мнению норвежского Минфина, так можно не только увеличить доходность, но и диверсифицировать возможные риски. Тенденции в мировой экономике таковы, что все больше компаний становятся непубличными. Например, в США количество торгующихся на бирже фирм сократилось вдвое с тех пор, как GPFG начал инвестировать в акции.

Пошли ва-банк

Эксперты склонны оценивать инвестиционную политику фонда как агрессивную и высокорисковую. «Акции частных компаний подвергают риску всю норвежскую модель инвестиций», — считает профессор университета BI Norwegian Business School Эспен Хенриксен, который раньше сам работал в GPFG. Впрочем, ничего удивительного — повышенная доходность всегда сопряжена с повышенными рисками.

За третий квартал 2018 года фонд заработал 21 миллиард долларов — в основном за счет акций, в то время как облигационный портфель оказался в убытке на фоне падения государственных бумаг США. За 2017 год на ралли мировых акций фонд получил доходность в размере 13,7 процента — более 130 миллиардов долларов.

Верно и обратное: избежать отрицательных результатов при такой стратегии практически невозможно. В частности, в 2008 году доходность фонда составила минус 23,31 процента — это рекордный показатель за всю историю GPFG. Тем не менее среднегодовая доходность норвежского фонда колеблется в районе шести процентов. Для сравнения: российский Фонд национального благосостояния (ФНБ) за весь срок своего существования показал гораздо более скромный результат: среднегодовая доходность ФНБ составляет 1,3 процента. Впрочем, несмотря на хорошие средние показатели, Норвегия не хочет повторения 2008 года, ведь новый мировой экономический кризис уже не за горами.

Тучи сгущаются

В глобальный дискурс ожидания кризисного состояния экономики погрузились и мировые финансовые институты, и независимые аналитики. О грядущих трудностях уже предупреждал Всемирный банк: по мнению его экспертов, после 2019 года ситуация может быть весьма тревожной. Позже аналитики Bank of America заявили, что мир вскоре настигнет глубокий экономический кризис, аналогичный тому, что произошел 20 лет назад. В связи с этим России даже предрекли повторение дефолта 1998 года. Основатель крупнейшего в мире хедж-фонда Bridgewater Associates, миллиардер Рэй Далио также предсказал глобальный кризис уже в перспективе ближайших двух лет.

На фоне столь неутешительных прогнозов менеджмент фонда предложил пересмотреть объем долговых инвестиций в сторону минимизации рисков. В частности, было предложено оставить в инвестиционном портфеле только суверенные облигации в долларах, евро и британских фунтах со сроком обращения от 10 лет, но пока определенного решения на этот счет не принято. Сейчас в портфеле фонда облигации в 23 валютах. Норвежское правительство даже сформировало группу внешних экспертов для консультирования в вопросе инвестиционной стратегии. Эксперты, впрочем, не согласны с руководством фонда. Они утверждают, что нынешние широкие инвестиции в 23 валютах помогают «свести к минимуму риск и максимизировать инвестиционные возможности», мотивируя это тем, что такова стандартная мировая практика.

Нет единства и по поводу инвестиций фонда в рынок акций. Члены правительства и экономические советники разделились на два лагеря. Одни считают, что GPFG должен продолжать инвестировать средства в ценные бумаги публично торгуемых компаний, другие настаивают, чтобы он вкладывал средства в рынок частного акционерного капитала, не котируемого на биржах. Представители второго лагеря считают, что биржевые торги несут в себе больше рисков, чем возможностей — цены слишком волатильны из-за спекулянтов и осторожно настроенных инвесторов, которые готовы избавиться от активов при малейшем намеке на плохие новости.

Нефть не нужна

Несмотря на то что фонд использует высокорисковые инвестиционные инструменты, он действует максимально осторожно. Порой решения норвежских властей не слишком очевидны. Например, в ноябре 2017 года фонд объявил о распродаже активов, связанных с нефтью и газом. Казалось бы, зачем лишать себя такого привлекательного источника доходов? Однако фонд принял решение отказаться от соответствующих вложений, сославшись на то, что норвежская экономика и так сильно зависит от нефти. Если основанная на углеводородах экономика рухнет, то Норвегия — крупнейший в Западной Европе производитель этого сырья понесет двойной урон — как экспортер нефти и газа и как инвестор.

Необходимость снижения нефтяной зависимости понимает не только Норвегия, но и другие страны, обладающие значительными запасами сырья. Например, к закату нефтяной эры готовится Саудовская Аравия. Аналитический центр исследований нефти KAPSaRC (King Abdullah Petroleum Studies and Research Center), финансируемый властями королевства, готовит доклад о последствиях развала Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК). Нефтяной картель контролирует треть мировой добычи и почти половину глобального нефтяного экспорта, однако Эр-Рияд понимает, что спрос на нефть не будет вечным, поэтому нужно думать о будущем после ОПЕК.

Норвегия же не только думает, но и делает. И даже если принятые в последнее время решения себя не оправдают, норвежская экономика и так себя хорошо чувствует — вливание в нее дополнительных денег принесет больше вреда, чем пользы. Норвежская стратегия может послужить примером не только для других стран, но и для компаний и частных инвесторов. Финансовый журналист Клеменс Бомсдорф даже выпустил в 2018 году книгу под названием «Стать богатым, как Норвегия: простые шаги к благосостоянию». Автор подчеркивает, что Норвегия — единственная страна, которая сумела бережно сохранить и преумножить свое богатство, а не растратить его, как многие другие нефтяные державы.

Норвегия скопила триллион долларов. Как потратят эти деньги? Это интересно? Поделитесь с друзьями! —→